Одним из важнейших вопросов человечества В.М. Бехтерев считал вопрос о сущности психического и связи его с телом. В этот период психиатрия, как и другие отделы клинической медицины стала опираться на анатомо-физиологические данные и на факты, черпаемые из физиологической психологии. В труде “Психика и жизнь” (1904 г.) ученый писал: “вместе с успехами современной психологии к ней приложимы опыт и математики, благодаря чему развился целый отдел психологии под названием психофизики и экспериментальной психологии, причем, наши наблюдения над психической сферой стали приобретать точности физических опытов” (с.38). В 1895 г. В.М. Бехтерев выступал на V Пироговском съезде с обоснованием необходимости объективного исследования личности.

Сегодня многие исследования посвящены изучению комплекса психосоматических изменений личности. Эти изменения наиболее выражены у пациентов, подвергшихся воздействию экстремальных факторов (Парцерняк, 1999). Наиболее ранними и стойкими признаками, возникающими при патологии высшей нервной деятельности, являются вегетативные нарушения (Крыжановский Г.Н., 1997; Парцерняк С.А., 1999 и др.). Согласно А.М.Вейну и соавт. (1981), у больных с вегетативно-сосудистыми нарушениями для развития невротических изменений наиболее существенным являются личностные характеристики. По данным тестов MMPI, Спилбергера-Ханина, Люшера, у пациентов с вегетативными дисфункциями (вегетозами) выражена ипохондрическая фиксация, склонность к депрессивным реакциям, повышенная нервозность, эмоциональная лабильность, слезливость и избыточная драматизация событий и т.д. (Парцерняк С.А., 2002). Определено, что нейропсихические симптомы тесно взаимосвязаны с нарушением продуцирования цитокинов глиальными клетками (Vollmer-Conna U. et. al., 1998). Анализ вегетативной нервной системы (ВНС) показал, что у пациентов с вегетозами, развившимися на фоне острых или пролонгированных стрессовых ситуаций, доминирует симпатикотонический тип реакции (Парцерняк С.А., 1999, 2002). Этот показатель ассоциирован с медленным типом ацетилирования, активностью бета-адренорецепторов в тканях, с антигенами HLA: в локусе А- А2, А10, А3; локусе В (В7); в локусе С (Сw2), в локусе DR (DR5, DR1), в локусе DQ (DQ1) (Парцерняк, 1999). У больных с хроническим гастродуоденитом (сопровождающихся и не сопровождающихся дискинезией желчевыводящих путей), язвенной болезнью двенадцатиперстной кишки, протекающих на фоне выраженной вегетативной дисфункции, характерно повышение показателей стрессовой активности, тревожности, мышечного напряжения и снижение работоспособности, что сопровождается преобладанием парасимпатического тонуса (Парцерняк С.А., 2002). Согласно Ф.Ф.Яхиной (1993), характер и течение заболевания определяют три момента: генотипический (характеризующий наследственные свойства организма), фенотипический (связанный с изменениями этих свойств в процессе жизнедеятельности) и внешняя среда как фактор, определяющий заболевание населения. Многие специалисты рассматривают психосоматический симптом в рамках учения З.Фрейда: он является выражением конфликта между инстинктивными притязаниями и защитой “Я”, истолковывается как компромисс. Однако недостаточно отраженное инстинктивное желание выражается искаженно. Больной направляет агрессию на себя. По схеме С.А. Парцерняка (2002), анализ психосоматических расстройств, вегетативных дисфункций (вегетозов) должен включать следующие данные: психологический и психический статус (ЦНС), иммунную систему (Т-супрессоры, В-лимфоциты, циркулирующие иммунные комплексы, фибронектин, ФАН, IgIg M,G,A,E и др.), ВНС (гормоны гипофиза и гипоталамические пептиды), медиаторную систему (адреналин, норадреналин, гистамин, серотонин и др.), гормональную систему (тиреоидные гормоны, кортизол, 17-ОКС, иммунореактивный инсулин, тестостерон, прогестерон или эстрадиол). Однако эта схема не учитывает необходимость анализа полиграммы сна - признанного индикатора функционального состояния (обзор Калашниковой Е.О., 1996).

Согласно Вейну А.М. и др. (2002), стресс любой модальности как у здоровых, так и у больных людей изменяет сон, создавая эффект “хаоса”, проявляющегося в дестабилизации развития сна и стадий во времени. При этом специфика (“портрет”) архитектуры сна, например, при астеническом синдроме, фобии, тревожности, способствует своевременной диагностике этих заболеваний (Posochov S.I., 1992-1993). Для депрессивных больных, в частности, характерно увеличение длительности быстрого сна (на фоне его сокращенного латентного периода – менее 65 мин) и сокращенный период медленноволнового сна (Armitage R., et al., 1994). Исследования, проведенные совместно с С.А. Парцерняком, показали, что у пациентов с нейроциркуляторной дистонией (НЦД), гипертонической болезнью первой стадии (ГБ-1), протекающих на фоне выраженной вегетативной дисфункции, также выявлены нарушения сна. Для этих больных характерно частое пробуждение как во время поверхностной стадии медленноволнового сна, так и во время фазы быстрого сна. Во второй стадии медленноволнового сна наблюдается повышенное число К-комплексов, вертекс-потенциалов и сонных веретен. Развитию медленноволнового сна и редукции бодрствования способствует увеличение ГАМК в таламусе посредством торможения транспортеров этих молекул (Ke’kesi A.K., et al., 1994). У больных с НЦД, ГБ-1 глубокая стадия МС и фаза быстрого сна – существенно редуцированы. Кроме того, у больных с ГБ-1 во время фазы быстрого сна, непосредственно перед быстрыми движениями глаз, усиливается усредненная спектральная мощность тета диапазона частот, происходит фазическое повышение артериального давления. Фаза быстрого сна у этих больных в 0.9-1.3 раз короче, чем у здоровых лиц, но ее редукция выражена меньше, чем у больных с НЦД.

Следует отметить, что среди современников В.М. Бехтерева только М.М. Монасеина (1892) считала, что ученые, признающие сон за остановку или диастолу мозговой деятельности, ошибаются, так как во время сна мозг вовсе не спит, не бездействует весь целиком, а засыпанию подпадают только те части его, которые составляют анатомическую основу, анатомический субстрат сознания” (цит.- по В.М.Ковальзону). В настоящее время известны представления о необходимости сна для накопления энергии, иммунной регуляции, терморегуляции и памяти (Калашникова Е.О., 1996). Согласно V.Rotenberg (1993), одна из функций фазы быстрого (или парадоксального) сна заключается в компенсации и восстановлении поисковой активности. Согласно М. Жуве (1980, 1990), фаза быстрого сна является каналом реализации генетически запрограммированных личностных особенностей и представляет третье состояние сознания. Можно полагать, что фаза быстрого сна – это окно не только во внутренние “кладовые” памяти (базирующиеся, по-видимому, на эмоциогенных структурах мозга), но и во внешнее сигнальное пространство. Показано, что во время быстрого сна звуковые сигналы могут быть выделены и обработаны (Cipolli C, et al., 1994). Последнее, вероятно, связано с необходимостью оценивать сигналы опасности не только во время бодрствования, но и во время сна. Этому может способствовать выявленная в фазе быстрого сна (Shiromani P.J.,1992) экспрессия такого первично реагирующего гена, как c-fos. На уровне рецепторного аппарата, в инициации и регуляции быстрой фазы сна выявлена критическая роль каинатных рецепторов (Onoe H., Sakai K., 1994), холинерго-холиноцептивных механизмов (Shiromani P.J., et al., 1994), особенно в базальной части переднего мозга (Nishino S., et al., 1994. Но несмотря на все достижения, до сих пор загадочным остается вопрос о сновидениях. Анализ сновидений приобрел научный характер в 1900 году благодаря З. Фрейду: “сновидения – это (замаскированное) исполнение (подавленного, вытесненного желания)”. Сегодня ученые полагают, что сновидения представляют результат процесса познания в состоянии сна, в ходе которого не просто возникают проблемы, характерные для индивида в состоянии бодрствования, но и предпринимаются попытки их решения (Андреева Е.А., Буриков А.А. и др., 2002). При патологии, например у пациентов с эпилепсией, сновидения носят устрашающий характер, с яркими и контрастными цветовыми образами, психосенсорными расстройствами, необычными внешними характеристиками, деперсонализацией и т.д. (Корабельникова Е, 2002). У пациентов с нарколепсией-катаплексией, которая на геномном уровне ассоциирована с HLA DQB1- 0602 (Tafti M., et al., 1994), во время быстрого сна возникают сновидения, вызывающие настолько сильную психическую активацию, что возникают гипнотические галлюцинации, прерывающие сон. Но как рождаются сновидения, в чем проявляется душа и как она взаимодействует с внешним миром – до сих пор неясно. Показано, что ритмы сна подавляются активирующим воздействием холинергических и моноаминергических систем, локализованных на уровне мезопонтийного сплетения, заднего гипоталамуса и базальной части переднего мозга (Steriade M., 1994).

В труде “Психика и жизнь” (1904 г) В.М. Бехтерев размышлял о превращениях энергий в человеке и вокруг него. Он писал: “как и все прочие энергии в природе, скрытая энергия организма неотделима от среды, благодаря чему там, где обнаруживается скрытая энергия обязательным образом происходят материальные изменения, открываемые при физиологических исследованиях” (с.72). В 1930-х годах российский изобретатель С.Д. Кирлиан обнаружил загадочное голубое свечение вокруг объектов, помещенных в электромагнитное поле. В 1996 году удалось разработать метод газоразрядной визуализации или ГРВ-биоэлектрографии (Коротков К.Г., 2001), представляющий компьютерную регистрацию и анализ свечения объектов при стимуляции их электромагнитным полем с усилением в газовом разряде. Это свечение меняется в зависимости от функционального состояния организма. Мы анализировали этот эффект до и после проведения музыкально-акустической терапии у наркозависимых молодых мужчин (15-17 лет). Данные лица отличались беспричинной вспыльчивостью, раздражительностью, повышенной утомляемостью, фобиями, нарушениями сна и др., их БЭО-граммы были деструктурированы (см. рис. 1-А).

После прослушивания аудиокассет (10 сеансов, 40 мин ежедневно) с записями колокольного звона, древнерусских песнопений, струнных инструментов, органа, звучащих на фоне воздействия фрагмента специально организованного белого шума (интенсивность 20 дБ, частотный диапазон 2кГц-14 кГц) характеристики БЭО-грамм (площадь, фрактальность, коэффициенты форм) существенно улучшались (см. рис. 1-Б). Обнаружено, что у человека при фоновом шуме синмодуляция различных частотных пакетов улучшает способность нейронов слуховой коры к выделению тонов в шуме, что облегчает отслеживание событий окружающего мира (Koles Z.J., Soon F.C., 1998). Оптимизация БЭО-грамм коррелировала с улучшением краткосрочной и долгосрочной памяти, уменьшением вспыльчивости, беспричинной раздражительности, улучшению качества сна, общего самочувствия, настроения.

Изложенные данные свидетельствует о необходимости комплексного подхода к диагностике и коррекции психофизиологических нарушений, актуальности развития методов музыкально-акустической терапии и ГРВ-биоэлектрографии.

Литература:

1. Андреева Е.А., Буриков А.А., Буянина С.Ю. и др. Проблемы сновидения// Тез. докл. III Всес конф. “Актуальные проблемы сомнологии”, 21-22 ноября 2002, СПб, С.:3

2. Вейн А.М., Ковров Г.В., Левин Я.И. Сон и стресс// Тез. докл. III Всес конф. “Актуальные проблемы сомнологии”, 21-22 ноября 2002, Санкт-Петербург,С.:15-16.

3. Калашникова Е.О. Сон как индикатор функциональных отклонений организма (обзор) // Физиология человека, 1996, Т. 22, № 2, С.: 124-131.

4. Корабельникова Е.А. Эпилепсия и сновидения у детей// Тез. докл. III Всес конф. “Актуальные проблемы сомнологии”, 21-22 ноября 2002, Санкт-Петербург, С.: 44-45.

5.Коротков К.Г. Основы ГРВ биоэлектрографии. СПб., СПбГИТ-МО.,2001.-360 с

6.Парцерняк С.А. Стресс. Вегетозы. психосоматика.- Спб.: А.В.К., 2002.-384 с.

7. Jouvet M. Explore l’ empire des reves // Sci. et avenir. 1990, N 516.- P. 24.

8. Rotenberg V. REM sleep and dreams as mechanisms of the recovery of search activity // The function of dreaming/ Eds. Moffitt, M. Kramer, R.Hoffmann, N.Y.: State Union of N.Y.Press, 1993.- P.261.

9.Shiromani P.J., Winston S., Malik M. et al. Fos-like immunoreactivity in Dorsolateral Pontine Regions associated with REM sleep // J. Sleep Res., 1992. V. 1. Suppl. 1.- P. 212.

10.Vollmer-Conna U, Lloyd A., Hickie I., et al. Chronic fatigue syndrome: an immunological perspective // Aust N Z J Psychiatry.-1998,V.32, N4, P.: 283-295.