Кальций-кальмодулиновый комплекс и монооксид азота являются одними из наиболее древних внутриклеточных мессенджеров. Регуляция ионизированным кальцием апоптоза – одна из его важнейших функций в нервной системе (1, 2). Некоторые эффекты воздействия ионов кальция на нервную ткань организованы во времени пароксизмально – это относится прежде всего к патологическим феноменам (эпилептические пароксизмы, актуализация патологического влечения к алкоголю - ПВА).

На наш взгляд, несмотря на существующую антикальциевую защиту клетки, у позвоночных, которые имеют кальциевый скелет, возникает большое количество патологических процессов, в происхождении которых важное значение имеет гиперкальцигистия – повышенное содержание ионов кальция внутри клетки. Они организованы во времени как пароксизмально (эпилептические приступы, актуализация ПВА, некоторые сердечные аритмии) так и непароксизмально (аффективные расстройства, артериальные гипертензии). Мы считаем, что пароксизмы при гиперкальцигистии представляют собой процесс избавления клетки (нейрона) от эксайтотоксичности, ведущей к апоптозу. Наиболее ярко это видно на примере моторных эпилептических приступов. В этих случаях химическая энергия эксайтотоксичности трансформируется в механическую. Лёгкость такой трансформации обусловлена общностью онто- и филогенеза нервной и локомоторной систем – в частности, трансформатором химической энергии в электрическую в нейроне служит кальций-кальмодулиновый комплекс, а электрической в механическую в скелетной мускулатуре – кальций-тропониновый комплекс. И в том и в другом случае ведущую роль в трансформации энергии играют ионы кальция и близкие по строению белки – кальмодулин и тропонин. Иногда эпилептический механизм лишь отчасти препятствует апоптозу – часть нейронов гибнет, что клинически может проявиться в виде паралича Тодда. Таким образом эпилептогенез и апоптоз можно рассматривать как альтернативные процессы для нейронов, подвергшихся кальциевой эксайтотоксичности. Это роднит эпилептогенез с митозом, который также рассматривается как альтернатива апоптоза. Нейроны эпилептического очага (как и любые другие нейроны) неспособны к митотическому делению, поэтому, подвергшись кальциевой (или любой другой – например глутаматной) эксайтотоксичности, избавляются от неё “навязывая” аномальную электрическую активность всей мозговой ткани. В этом смысле нейроны эпилептического очага ведут себя подобно раковому узлу, “навязывающему” себя организму иначе – через аномальное клеточное деление. Эпилептогенный очаг как и опухолевый узел обладает известной автономией, клетки и того и другого аномальны – в случае опухоли мы имеем дело с тканевым и клеточным атипизмом, в случае эпилептического очага часто наблюдаются нейрональные микродистопии. Следовательно, в их энергетической организации есть много общего. Возможно, таким организационным сходством объясняется феномен “зеркальных” очагов при эпилепсии – своего рода “энергетических метастазов”.

По нашему мнению, в более общем плане для клетки в многоклеточном организме существует три почти взаимоисключающих варианта судьбы – это митоз, электрогенез и сокращение. Поэтому основная масса миоцитов неспособна к делению, то же касается и нейронов. Делящиеся клетки неспособны к мышечному сокращению и электрогенезу в той степени, в какой это свойственно кардиомиоцитам, нейронам и многоядерным клеткам поперечно-полосатой мускулатуры. Клетки экзо- и эндокринных желёз напротив интенсивно делятся. Возможно это связано с тем, что они постоянно расходуют пластический, а не энергетический (как в случае элеектрогенеза и мышечного сокращения) материал. Таким образом, секреция не является альтернативной митозу – наоборот, она скорее способствует ему. Видимо только процессы расходующие энергетический материал (электрогенез и мышечное сокращение) альтернативны митозу.

Выражением альтернативного апоптозу электрогенеза, сходного с эпилептическим, в поведенческой сфере может быть патология влечений, например ПВА (патологическое влечение к алкоголю), которое также имеет пароксизмальные формы. По мнению В.Б. Альтшулера при ПВА существует “континуум пароксизмальности”. На наш взгляд кальциевая эксайтотоксичность при ПВА может “рассеиваться” в результате сопряжения с синтазой окиси азота: монооксид азота связывается с гемоглобином крови и образуется метгемоглобин. Клинически такое “рассеивание” может выражаться в поведенческих расстройствах при ПВА (дисфории, поиск алкоголя и т.д.).

Ранее нами было показано, что уровни метгемоглобинемии при синдроме отмены алкоголя и учащении эпилептических пароксизмов практически идентичны и статистически отличаются от контрольных цифр (4). Это косвенно подтверждает мнение о патогенетической общности эпилептической пароксизмальности и актуализации ПВА, а также о важной роли в их развитии гиперкальцигистии и гиперпродукции монооксида азота. Опыт применения антиконвульсантов для купирования ПВА, применение антагонистов кальция в терапии эпилепсии, синдрома отмены алкоголя, актуализации ПВА подтверждают эти предположения (3, 6, 7, 8, 9). Накапливаются данные о том, что существенным свойством антиконвульсантов является их антагонизм с ионами кальция (9). Это диктует с одной стороны общность терапевтических подходов при нозологически разных процессах, а с другой – общность методологии поиска новых антиабстинентных и антипароксизмальных препаратов (5). Нами показано, что применение верапамила и ксидифона при актуализации ПВА и синдроме отмены алкоголя ускоряет редукцию аффективных и поведенческих расстройств при этих состояниях.

 

Список литературы:

1.Апоптотическая гибель клеток и оксид азота: механизмы активации и антагонистические сигнальные пути (обзор) /Брюне Б., Сандау К., фон Кнетен А. //Биохимия. – 1998. – Т.63. – вып.7. – с. 966 – 976.

2.В своем межмембранном пространстве митохондрия таит “белок самоубийства”, который, войдя в цитозоль, вызывает апоптоз / Скулачев В.П. //Биохимия. – 1996. – Т.61. – вып.11. – с. 2060-2063.

3.Использование нифедипина для преодоления недостаточного превентивного эффекта карбоната лития у больных аффективным и шизоаффективным психозом /Снедкова Л.В., Васюк В.К., Фурсов Г.Г., Пантелеева Г.П. //Журнал неврологии и психиатрии им. С.С.Корсакова. – Т97. – 1997. - №10. – с. 35-39.

4.Монооксид азота и пароксизмальные состояния: уровни метгемоглобина, кальция и электрическая активность головного мозга /Богданов Я.В. //Социально-значимые проблемы здравоохранения. Российские достижения. – Кемерово, 2000 г. – с.77-78.

5.Направления клинического поиска новых антиконвульсантов в связи с ролью монооксида азота в эпилептогенезе и патологии центральной нервной системы /Богданов Я.В., Селедцов А.М., Богданов В.Р.// Социум современности и психическое здоровье. – Новокузнецк – Томск. – 1998. – с. 34-36.

6.Применение блокаторов кальциевых каналов для лечения аффективных нарушений и патологического влечения к алкоголю у больных алкоголизмом /Крупицкий Е.М., Бураков А.М., Припутина В.В. и др. //Вопросы наркологии. – 1998. - №3. – с. 13 – 18.

7.Применение препарата финлепсин-200 при алкоголизме с коморбидной патологией ЦНС: основные показания и оценка эффективности /Бохан Н.А., Ляшенко Г.П., Семке В.А. и др. //Сибирский вестник психиатрии и наркологии. – 1996. - №2. – с. 50-52.

8. Антиконвульсанты как средство подавления патологического влечения к алкоголю /В.Б.Альтшулер //Доклад на симпозиуме “Нейропсихотропные препараты”. – Москва, ноябрь 1994.

9.Фармакологические свойства блокаторов кальциевых каналов и перспективы их применения в психиатрии и неврологии /Козловский В.Л. //Журн. Неврологии и психиатрии им. С.С.Корсакова. – 1994. – Т.94. - №1. – с. 104-107.